Царевич - Страница 22

Ух, как же мы волнуемся! Только бы он согласился помогать! Как же всё сложно! Уговаривать мне приходится все стороны. Причём включая самого себя. Ведь тут как всё получилось? Я когда шерстил Петькину память в поисках информации о выдающихся исторических деятелях времён гражданской, случайно обнаружил, что один из самых видных революционеров в настоящее время находился в Москве. В тюрьме он сидел, честно говоря. А Петька-то как прознал о том, так сразу вспыхнул энтузиазмом. Непременно желал привлечь его к сотрудничеству.

Пожалуй, это был первый раз, когда я с Петром не согласился по какому-то важному вопросу. Поспорили. Чуть не поругались. Пётр, конечно, сильнее меня. Но и я при желании могу сильно ему осложнить жизнь в моём теле. К счастью, вскоре мы помирились. Компромисс нашли. Я согласился с Петькиной идеей, а тот взамен согласился с моей. Хотя и рожу корчил при этом недовольную.

П: Не выдумывай, Великий Комбинатор. Не было такого. Ничего я не корчил. Просто ты поначалу вовсе каких-то уродов выдвигал. То Деникина, то Корнилова. Ещё бы батьку Махно вспомнил.

Не обращайте внимания. Это он от волнения. Он когда волнуется, бурчать недовольно начинает, я сие уже давно заметил.

Петя после моего выступления на праздновании Рождества в Царском Селе взял моду меня Великим Комбинатором обзывать. Тем более что по возрасту я как раз подхожу. Остап Ибрагимович ведь примерно ровесник мне. И зря Петя песню хулил. Не подходит, мол, для Рождества. Глупости какие. Ну, не подходит. Зато песня сколь замечательная! Я этот фильм уже раз пять посмотрел. в некоторых местах ржал, как ненормальный. А когда в самый первый раз смотрел, даже смехом своим трижды Петра ночью будил случайно.

И ребятам песня понравилась. И родителям. Мама потом обняла меня и сказала, что теперь верит отцу и что я действительно вырос. Уже не мальчик, а юноша. Кажется, именно тогда, на празднике, всё окончательно и решилось. Мама смирилась с тем, что я без неё поеду в Москву. Ибо негоже генерал-губернатору прибывать к месту службы, держась за мамину юбку.

Наверное, не только песня помогла. Костюм ещё мой. Замечательный костюм мне сшили. Я в нём кажусь как-то выше и взрослее. Даже Петру понравилось, хоть он и равнодушен к нарядам. Но в этот раз как гимназистка минут десять перед зеркалом вертелся, разглядывал себя. А сёстры прямо-таки ахнули, когда я весь такой белоснежный и наглаженный пришёл в зал. И мама на меня как-то иначе посмотрела. Таким она меня ещё не видела. Особенно когда я, под аккомпанемент Ольги, начал петь:

Нет, я не плачу и не рыдаю,
На все вопросы я открыто отвечаю,
Что наша жизнь — игра, и кто ж тому виной,
Что я увлёкся этою игрой.
И перед кем же мне извиняться,
Мне уступают, я не в силах отказаться,
И разве мой талант, и мой душевный жар
Не заслужили скромный гонорар?

А ещё я и танцевать стал. Танцам меня учили, это я умею. Пётр, опять же, помогал. Нет, не танцевать помогал. Танцует он хуже, чем медведь на ярмарке. Моя шизофрения меня смелостью накачивала. Ведь Пётр, что ни говори, взрослее и опытнее меня. И с девочками ему танцевать уже доводилось. А у меня это первый раз был. Не знаю, решился бы я сам на такое без Петькиной помощи. А вот при наличии дополнительной накачки отвагой, я в танце приблизился к Ленке и за руку увлёк её за собой.

Пусть бесится ветер жестокий
В тумане житейских морей,
Белеет мой парус такой одинокий
На фоне стальных кораблей.

К моему удивлению оказалось, что Лена вполне прилично умела танцевать. Надо же, не ожидал от неё. Где научилась-то? Дочка истопника, и так здорово танцует. Конечно, до моих сестёр ей далеко, но всё равно получалось неплохо. Она довольно удачно поддержала меня.

Я же, глядя ей в глаза, продолжал:
И согласитесь, какая прелесть,
Мгновенно в яблочко попасть, почти не целясь,
Орлиный взор, напор, изящный поворот,
И прямо в руки запретный плод.

С последними словами куплета я резко дёрнул за руку партнёршу. А Лена молодец. Всё поняла и подыграла мне. Вот только то, что мы ни разу не репетировали с ней, чуть было всё не испортило. Я немного не рассчитал и едва не уронил её. Но всё же удержал и следующий куплет пел, наклонившись над Леной в моих объятиях:

О, наслажденье скользить по краю,
Замрите, ангелы, смотрите, я играю,
Моих грехов разбор оставьте до поры,
Вы оцените красоту игры.

Очень волнующе это оказалось. Лена. Так близко. Пётр потом, ближе к концу праздника, предлагал увести её куда-нибудь, где народу поменьше. И познакомиться там с ней поближе. Но… Я ещё не готов. Чувствую, рано мне. Впрочем, Пётр особо и не настаивал. Он сам не больно-то опытен в этом деле. Хорохорится, но я-то знаю, что он всего дважды в жизни целовался по-настоящему. Причём первый раз был даже не с Наташей. Меня ему не обмануть.

Да, Лена. Увижу ли я её когда-нибудь ещё? Не знаю. Но всё равно она теперь навсегда останется в моей памяти как Самая Первая. Её я не забуду.

Пусть бесится ветер жестокий
В тумане житейских морей,
Белеет мой парус такой одинокий
На фоне стальных кораблей.

А песня людям хоть и понравилась, но настоящий смысл её не уловил никто. Что и понятно. Пока не только не написана книга о Великом Комбинаторе, пока ещё даже не произошли многие события, сделавшие возможным само написание такой книги.